Я явно мазохистка. Начиталась вчера фиков - потом полночи не спала - думала, что же там дальше.
Мда, я мазохистка, а мой брат садист. Это ж надо было на таком моменте ноут отобрать?
Я, блин, чуть инфаркт не получила! И я его таки получу, если узнаю, что перживала из-за своего плохого английского!

инфарктОн опустил стекло, нуждаясь в холодном утреннем воздухе, чтобы оставаться сосредоточенным. Вздохнув, он собрался уже положить трубку, но… услышал музыку.
Он не узнавал песню – о музыке после 1983 Джон не имел ни малейшего понятия – но это была музыка. И он ехал двадцать миль в час вниз по дороге в предместье города. Ближайший дом приблизительно в миле от него, машина – скорее всего в другом городе.
Он разъединил звонок и музыка прекратилась.
Джон резко нажал на тормоз; фары высветили что-то темное и вязкое посреди дороги. Когда мужчина выскочил из грузовика, его внутренности скрутило в узел и он покачнулся, поняв, что это засохшие лужи крови покрывают щебенчатую дорогу.
Набирая номер Сэма, он вытащил фонарь и стал освещать им все вокруг пустынной дороги. Музыка снова разлилась в утреннем воздухе.
- Сэмми?
Джон осветил фонарем след, тянущийся от лужи в центре дороги далеко в канаву возле трассы. Он с трудом вдохнул, колени подогнулись, когда он сделал шаткий шаг к оврагу.
Не может быть. Не может быть.
Насколько сильно он хотел найти своих мальчиков, настолько он не хотел найти их так. Не так.
Он сглотнул.
В футе перед собой он высветил темную фигуру, неподвижно лежащую в неудобном положении.
Он сглотнул желчь, пытаясь держаться, пытаясь быть сильным.
Свет фонаря выхватил что-то маленькое, поблескивающее на темном силуэте. Джон нахмурился, почти радуясь возможности отвлечься от картин, что рисовало его воображение.
Мужчина с трудом спускался вниз, его ботинки скользили по влажной земле, он надеялся, что не по крови. Джон остановился в нескольких дюймах от того, что оказалось телом. Он видел достаточно трупов чтобы понять это.
Джон перевел дыхание, прежде чем медленно присесть возле тела и перевести свет фонарика от изломанного окровавленного туловища к лицу.
Лицу его сына.
- Сэмми.
Его младший был в грязи, весь окровавленный, с разбросанными в разные стороны руками, лицо покрыто сетью ушибов и порезов, кожа с холодным синеватым оттенком. С… с…
Нет. Его мальчик не был мертв. Он просто не был.
Но он боялся прикоснуться к нему, боялся проверять пульс. Боялся подтвердить худшие опасения, взметающие калейдоскоп белых точек перед его глазами.
Его вывернуло наизнанку; горло, глаза, легкие, сердце горели.
- Сэмми?
Он никогда не видел, чтобы его руки так тряслись как тогда когда он приложил два пальца к шее сына.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… я сделаю что угодно. Что угодно. Только пожалуйста…
Моя тавтология меня убивает!